"Это было просто здорово, особенно мои первые пару лет, - вспоминал 24-летний шведский форвард в интервью NHL.com/ru. - Я приехал сюда 19-летним прямо из дома папы с мамой и практически никого в команде не знал. Не считая Патрика Хорнквиста, у которого я останавливался, когда посещал Нэшвилл в самый первый раз. А тут сразу познакомился еще и с Маттиасом Экхольмом, и с тех пор мы с ним стали близкими друзьями. Поначалу он был для меня как старший брат. А потом, когда у нас появились Виктор Арвидссон с Калле Ярнкроком, они фактически прошли тот же путь, что и я. То, что мы есть друг у друга, для нас очень многое значит".
"Все мы за эти годы немножко выросли, - добавил Форсберг с улыбкой. - У двоих из них уже есть дети, еще один женился. Только я один и остался [холостым]".
Не всегда и не во всех клубах, впрочем, к возникновению подобных колоний руководство относилось с распростертыми объятиями. В "Виннипеге" образца начала 1990-х, например, когда представительство россиян доходило до семи человек одновременно, а команда не блистала победами, тренеры запретили игрокам общаться в раздевалке на любых языках, кроме английского. Об этом не понаслышке знает и неоднократно рассказывал на страницах NHL.com/ru мой коллега Игорь Куперман, работавший в те годы в "Джетс". Такой же запрет, по моей информации, практиковался в "Рейнджерс" в начале "нулевых", когда богатейшим клубом НХЛ руководил со скамейки Глен Сатер, а в команде образца сезона 2003-04 одновременно играли Алексей Ковалев, Борис Миронов, Владимир Малахов, Дарюс Каспарайтис и Федор Тютин. Сатер, будучи классическим представителем "старой школы", видимо, настолько боялся возникновения внутри команды группировок по национальному признаку, что европейских "рейнджеров" даже на выезде специально селили в номерах с американцами и канадцами. Может, это делалось для того, чтобы помочь иностранцам поскорее освоиться, но так ли нуждались в искусственной ассимиляции Ковалев, Малахов, Миронов и Каспарайтис, отыгравшие к тому времени более десятка сезонов в НХЛ?
