Павел Буре: оба моих обмена были нетипичными

Ближайшие полторы недели будут очень интересными для поклонников НХЛ, чрезвычайно загруженными для ее генеральных менеджеров и очень волнительными для многих игроков. Приближается крайний срок обменов. Все понимают, что обмены в лиге будут - иногда громкие, иногда не очень, иногда ожидаемые, а иногда сенсационные.

В реальности складывается так, что очень много сделок обычно происходит непосредственно в день дедлайна, и даже в последние часы и минуты перед ним. Генеральные менеджеры до последнего ведут переговоры, пытаясь улучшить свои команды. Зная о работе генерального менеджера не понаслышке, я понимаю, что слухов, предшествующих этим сделкам, всегда бывает еще больше, но некоторые трейды срастаются, а некоторые разваливаются вопреки ожиданиям.
Каждый год возникают ситуации, в которых какие-то команды, которым плей-офф уже не светит, выступают в качестве продавцов, а те, которые, наоборот, хотят усилиться, становятся главными покупателями. Если же смотреть на это глазами хоккеиста, то здесь все очень индивидуально. Кто-то сам просит об обмене, кто-то, наоборот, надеется, что его эта судьба минует, и он останется там, где есть. Разумеется, ни тот, ни другой случаи не гарантируют исполнения желаний: тот, кто хочет сменить команду, иногда вынужден вопреки желанию остаться, а тот, кому переезд не с руки, бывает, вынужден отправляться на другой конец континента.
Даже сам Майк Кинэн в свое время говорил нам: "Ребята, быть обменянным - это огромный стресс". У многих семьи, дети, а ты должен моментально собраться и лететь, и только потом перевозить семью, подыскивать им новые школы и решать остальные бытовые вопросы. И здесь уже неважно, отправляют тебя в хорошую команду или не очень - нервотрепка все равно очень серьезная.

Некоторые ребята, кого меняют впервые в карьере, испытывают шок: как это так, меня здесь не хотят? Я тут никому не нужен? Но зато стоит ему оказаться в новой команде, как он моментально и от руководства, и через прессу слышит, как сильно он там нужен, как рады его все видеть и как сильно его здесь ждали.
Как это происходит? Когда обмен случился, хоккеиста обычно вызывает в свой офис генеральный менеджер и говорит: "Мы обменяли тебя туда-то. Спасибо за работу. Вот тебе телефон, куда стоит позвонить". Звонишь генеральному менеджеру своей новой команды, и он тебе объясняет, что делать дальше. Это часть хоккейного бизнеса. Никого не волнует, что в этот день ты в три часа дня должен был забирать детей из школы, а в ближайшее воскресенье договорился с друзьями ехать на рыбалку. В НХЛ через обмены прошли даже величайшие из великих. Это нормально. Довольно распространены случаи, когда игрока приобретают исключительно ради усиления перед плей-офф. При этом, если у него в конце сезона заканчивается контракт, и он знает, что в своей новой команде дольше двух-трех месяцев не задержится, то ему и семью сдергивать с обжитого места необязательно. Хоккеист улетает, бьется с командой в Кубке Стэнли сколько получается, и потом уже принимает решение, что делать дальше.

Почти каждый год в НХЛ есть команды вроде сегодняшнего "Колорадо", для которого надежды попасть в плей-офф закончились еще к Новому году. Выступать за такую команду психологически очень непросто, но это вовсе не означает, что все ведущие игроки "Эвеланш" мечтают, чтобы их непременно обменяли. Ребята же все равно играют и за свою честь, и за честь клуба, и ради тех болельщиков, которые за них переживают. "Лавины" много лет были сильной командой, которая многое сделала для города. Поэтому люди в Денвере ее любят и ценят. Не знаю, какой план сейчас у их руководства: приглашать на следующий год молодежь или усиливаться через рынок свободных агентов, но в том, что ребята выходят и бьются в каждой игре, у меня сомнений нет.
В моей энхаэловской карьере было два обмена, но должен сразу сказать, что моя ситуация была не совсем обычной. Дело в том, что оба раза я имел возможность влиять на принятие решений. Можно даже сказать, сам эти решения отчасти и принимал. Со мной все согласовывали. Поэтому мою ситуацию нельзя приравнивать к обычному обмену. Перед тем, как меня обменяли из "Ванкувера" во "Флориду", я имел самое непосредственное отношение к переговорам. Так что эту сделку было никак не назвать громом среди ясного неба: находясь в Москве, я ждал этого момента, был на постоянной связи и со своим агентом, и с обоими клубами. Поэтому, наверное, и не испытал таких сильных эмоций, когда трейд, наконец, оформили. Просто сказал себе: "Что ж, пора ехать на работу".

В отличие от первого обмена, которому предшествовала целая эпопея, второй случился достаточно быстро. Я довольно тесно общался с хозяином "Пэнтерз", с которым нас связывали хорошие отношения. Об этом тогда мало кто знал, но саму возможность обмена я обсуждал как раз с ним. Насколько помню, именно он позвонил мне первым и спросил, есть ли у меня желание отправиться в "Рейнджерс". Поэтому, когда вскоре со мной связался генменеджер "Нью-Йорка" Глен Сатер, мы с ним буквально в течение дня решили, что я стану игроком его клуба. Так что ни для меня, ни для владельца "Флориды" это не стало сюрпризом. В "Пэнтерз" на тот момент уже началось омоложение команды, а у меня была очень большая зарплата, которую чисто по экономическим соображениям клубу было невыгодно мне выплачивать, не попадая в плей-офф. Мне и самому казалось разумным шагом поехать в ту команду, где и остальные ребята получали помногу. Не говоря уже о том, насколько для меня, воспитанника ЦСКА, было престижно поиграть за клуб из "Оригинальной шестерки". За клуб с такой историей и такими традициями, как "Рейнджерс", выступающий в знаменитом Madison Square Garden.
Интересно, что "Рейнджерс" были заинтересованы во мне еще четырьмя годами ранее - в 1998-м, когда покупателя на меня подыскивали "Кэнакс". За "Нью-Йорк" тогда выступал Уэйн Гретцки, с которым у нас была мечта сыграть в одной команде, и я знаю, что со своей стороны он сделал все возможное, чтобы я попал в "Рейнджерс" еще тогда. Увы, сделка не получилась. Дело было не в деньгах, а в том, что некоторые люди принципиально не захотели, чтобы это произошло. Называть их по именам не стану, но, зная о том, что мы с Гретцки хотели играть вместе, они пошли на принцип и решили, что этой возможности нам не дадут. После этого Уэйн и сказал свою знаменитую фразу о том, что если бы "Рейнджерс" в том году сумели меня выменять, то он остался бы в хоккее еще на год.
Знаю, что сейчас в контрактах многих ведущих игроков прописаны пункты, запрещающие либо сильно ограничивающие возможность их обменять. Честно говоря, уже и не помню, было ли что-то подобное в моих контрактах, но, по-моему, не было. То есть, формально меня, наверное, могли обменять куда угодно. Но как тогда, так и сейчас руководители клубов старались и стараются прислушиваться к пожеланиям своих звезд, многое для клуба сделавших, и если уж дело доходит до обмена, то не отправлять их туда, куда они ехать совсем не хотят.