Приключения двух канадцев в СССР

"Ванкувер Кэнакс" нужны были ответы, и команда была готова искать их в самых необычных местах.

Даже попадание в финал Кубка Стэнли в 1982 году, где "Нью-Йорк Айлендерс" обыграл "Кэнакс" в четырех матчах, не мог изменить отношение в клубе к этому периоду, который считался потерянным.

Владелец "Ванкувера" Артур Гриффитс полагал, что ситуацию можно изменить за счет хоккеистов из Восточной Европы, которые на тот момент не имели возможности играть в НХЛ.

В 80-х годах дела у команды шли плохо. Она три раза за 4 сезона занимала последнее место в дивизионе Смайта.

В такой положении приветствовались любые идеи. Они позволили клубу обратиться к не самому стандартному способу выхода из такой ситуации, а именно к приглашению игроков из Восточной Европы, особенно из-за "железного занавеса".

В НХЛ в то время не было восточноевропейцев. Коммунистические правительства, которые руководили теми странами, запрещали спортсменами уезжать на Запад.

Эксперименты начались с Ивана Глинки и Иржи Бублы, двумя чехами, которым разрешили уехать в Ванкувер в сезоне 1981/82. 31-летний центрфорвард Иван Глинка сразу же добился успеха, набрав 60 очков и установив рекорд клуба для новичков. Его ровесник защитник Бубла провел в НХЛ 256 матчей и набрал 118 очков.

Но для того, чтобы в корне изменить положение дел, "Ванкувер" решил обратиться к птицам самого высокого полета – игрокам сборной Советского Союза.

"Кэнакс" выбрали центрфорварда Игоря Ларионова в 11 раунде (#214) на драфте 1985 года и Владимира Крутова в 12-м (#238) в 1986 году. Оба играли в известной тройке KLM вместе с Сергеем Макаровым, которую некоторые считали лучшей в истории хоккея.

Такой выбор на драфте объяснялся тем, что никто не мог дать гарантий, что Ларионов или Крутов когда-либо смогут приехать в Ванкувер. Когда руководство клуба выбирало их, менеджеры понимали, что теперь им предстояло сделать невозможное возможным.

То, что случилось потом, стало уникальной и одной из самых необычных историй за все время существования НХЛ.

"Наша команда в конце 70-х всегда старалась драфтовать хоккеистов из Восточного блока, как он тогда назывался", - рассказывает Гриффитс. "В начале 80-х мы продолжали такую практику, но у нас к ним не было доступа".

В "Ванкувере" понимали, что так просто Ларионов и Крутов к ним не приедут, если приедут вообще.

Оба были одними из самых известных спортсменов Советского Союза. Оба выиграли две Олимпиады (1984 и 1988) и 4 чемпионата мира, два молодежных чемпионата мира и Кубок Канады 1981 года.

Шансы на то, что советское правительство отпустит двух своих ведущих игроков в Северную Америку, были не очень велики.

И тогда Гриффиту пришла в голову замечательная идея. Почему бы "Ванкуверу" в качестве знака доброй воли не отправить двух своих людей (игрока и тренера) в Советский Союз в качестве обмена?

Кто же станет представителями "Кэнакс"? Решили, что таковыми будут голкипер Трой Гэмбл, который провел большую часть своего первого сезона в профессиональном хоккее в ИХЛ (Интернациональная Хоккейная лига) и сотрудника клуба Джека МакИларги. Их попросили провести 4 недели в Москве летом 1988 года, чтобы познакомиться с советским подходом к тренировкам.

То, что выглядело на поверхности, как культурный обмен, на самом деле было отчаянной попыткой заполучить Ларионова и Крутова.

"Сейчас я могу только сказать, что я не знаю, помогла наша поездка или помешала этим планам", - говорит Гэмбл.

Нет сомнений в том, что это был первый в своем роде международный обмен во времена холодной войны. После Второй Мировой, в условиях конфронтации Запада и Востока, немного спортсменов, если вообще такие были, могли тренироваться на другой стороне.

Для "Ванкувера" такая поездка стала историческим соглашением, которое могло помочь клубу наконец-то получить двух лучших хоккеистов мира.

"Не думаю, что такое было раньше. Только не в Советском Союзе", - сказал Гриффитс. "Полагаю, что это могло чем-то помочь Гэмблу и МакИларги, но главным призом были российские игроки".

Гриффитс запустил свой план в действие, когда он встретился с директором по спорту Университета Британской Колумбии Бобом Хиндмарчем. Хиндмарч активно участвовал в олимпийской хоккейной программе Канады. Он представил Гриффитса Анатолию Тарасову, которого считали отцом советского хоккея.

На тот момент Тарасову было уже много лет, у него был лишний вес, и ему очень была нужна операция на тазобедренном суставе. Советские хирурги такую операцию не очень хотели делать.

"Российские врачи не хотели этим заниматься. Он мог умереть на операционном столе и хирурга, возможно, больше никто бы не увидел", - рассказывает Гриффитс. "Тарасов там был полубогом и совершенно заслуженно. Тогда я сказал, что "Ванкувер Кэнакс" привезет вас сюда, мы оплатим операцию, поставим вас на ноги. К сожалению, у него был слишком большой лишний вес. Ситуация была совсем непростой. На самом деле, это была попытка наладить контакт. Сейчас я думаю, что мы очень рисковали, приглашая Анатолия на операцию. Он мог умереть. Думаю, что мне бы тогда позвонил наш премьер-министр".

Проблем удалось избежать, и Гриффитс с помощью хирургов Ванкувера установил контакт с самой значимой хоккейной фигурой Восточной Европы. Гриффитс считал, что, если он правильно поведет себя, то через год Ларионов и Крутов будут играть за "Кэнакс".

"Замечательное было время, мы установили хороший контакт, ездили на рыбалку. Мы говорим: "Почему бы нам не послать наших людей в Россию, чтобы они там поучились?" – вспоминает Гриффитс.

Именно тогда МакИларги и Гэмбла отозвали в сторонку и сообщили, что они едут в небольшую командировку.

Выбранный во втором раунде (#25) драфта 1985 года, Гэмбл провел в НХЛ только одну игру на момент, когда его попросили отправиться с этой необычной дипломатической миссией в Россию. Он уже начал тренироваться в Спокэйне (штат Вашингтон) после операции по поводу грыжи в межсезонье. 21-летний парень никогда не был в Советском Союзе.

"Мне позвонили и сказали, чтобы я приехал в Ванкувер", - рассказывает Гэмбл. "Через две недели мы уже летели на рейсе "Аэрофлота" из Монреаля в Москву. Все быстро произошло".

МакИларги провел 393 игры в НХЛ. Он был жестким защитником и за карьеру набрал 1 102 минуты штрафа, играя в "Ванкувере", "Филадельфии" и "Хартфорде" с 1974 по 1982 года. МакИларги работал специальным помощником генерального менеджера в "Ванкувере" и также был помощником главного тренера в 1988 году. Он тоже никогда не был в России. И его попросили поехать в Москву, чтобы встретится с Тарасовым.

"Мы не знали, чего нам ждать, когда мы впервые поехали туда. Нам мало рассказали", - говорит МакИларги. "Когда мы приехали, мы подумали: "Окей, вот чем мы занимаемся". С нами был переводчик и водитель. Я там до этого никогда не был. Там был еще тогда коммунизм".

Летом 1988 года в России был тяжелейший финансовый кризис. Увеличились расходы, возросли налоги, выросла инфляция, банки терпели убытки, в стране была паника.

Интересное было время.

"Выходишь из самолета, проходишь таможню, вокруг солдаты. Было немного страшно", - говорит МакИларги.

Гэмбл и МакИларги долго летели сначала из Ванкувера в Монреаль, затем всю ночь из Монреаля в Москву. Они надеялись, что смогут разместиться в гостинице и поспать. Но их повезли в цирк вместе с Тарасовым и Александром Якушевым, бывшим советским игроком, который в то время тренировал "Спартак". Они были в некотором роде послами Канады и не могли отказаться.

Гэмбл был не очень рад этому приглашению.

"Джек, я не хочу в цирк", - сказал он МакИларги.

"Мы должны пойти туда", - ответил партнер. "Они хотят, чтобы мы поехали туда".

Так начались приключения двух канадцев в России.

"Цирк был удивительным. Я наверно много выпил водки. Мы пили чистую водку, а мне был 21 год", - рассказывает Гэмбл. "У них там выступали дрессированные медведи с тонкими шеями и большими животами. Они катались на коньках. Так я повеселился в тот вечер. Я смотрел, как медведи катаются на коньках и играют в хоккей".

Сразу проявились различия между Западом и Востоком. Когда МакИларги и Гэмблу захотелось попить, они нашли автомат, где надо было платить рублями. Была только одна проблема.

"Стакан заполнялся водой, ты его брал и пил из него. Но потом надо было поставить его обратно. Все пили из одного стакана", - говорит МакИларги. "Так что я пить не стал".

Для МакИларги поездка в Россию была проще, чем для Гэмбла. МакИларги большую часть времени проводил с Тарасовым, нередко занимаясь дегустацией местной кухни и напитков. Это была уникальная поездка в страну, которой через несколько месяцев пришлось пережить настоящий переворот. Менеджер "Ванкувера" поехал в Россию, чтобы поучиться у лучших представителей этого вида спорта в стране. Но легендарный ЦСКА в это время был где-то на сборах, а россияне неохотно делились своими тренерскими секретами. Так что обмен в области тренерских методик оказался весьма ограниченным.

"Мы могли сами тренировать. Но они очень внимательно относились к тому, к какой информации мы получали доступ", - вспоминает МакИларги.

Жизнь за границей была непростой для Гэмбла. В те годы летняя подготовка еще не была нормой в Северной Америке, особенно среди голкиперов. А Гэмбл оказался в условиях самой требовательной предсезонной подготовки в мире. Две недели он тренировался с "Динамо", еще две – со "Спартаком". Гэмбл чувствовал себя не в своей тарелке.

"Это было смешно. Я ничего подобного не видел", - вспоминает он. "На плечи тебе садится партнер, и ты с ним прыгаешь по лестнице вверх-вниз".

Когда Гэмбла знакомили с российской системой летней подготовки, ему вручили миниатюрную хоккейную клюшку, и тренер, с помощью переводчика, заставлял его бегать, согнувшись в три погибели в лесу. Скоро Гэмбл в кровь разбил себе ноги о ветки и корни деревьев. А когда он попытался обратиться за помощью, тренер заставил его продолжать занятия, безжалостно крича на него.

"Ниже", - кричал он. "Ниже".

Это точно был не Спокэйн.

"Этот парень гонялся за мной по лесу с клюшкой. Что это за тренировка?" – рассказывает Гэмбл. "Методика была интересной. Мы таскали за собой автомобильные покрышки по льду, катались с поясами, которые весили по 20 килограммов. Они умели заставить своих спортсменов работать".

Гэмблу тяжело было оценить эти методики, особенно, когда МакИларги в это время расслаблялся с Тарасовым. Но он знакомился с советской хоккейной машиной, которая воспитала многих великих хоккеистов.

"Джеку было хорошо. А я был подопытным кроликом вместе с теми ребятами", - рассказывает Гэмбл. "Одно упражнение заключалось в том, что вокруг тебя становились пятеро игроков. У каждого было по пять шайб. И они должны были все эти пять шайб бросить по твоим воротам в течение одной минуты. И они могли бросать когда угодно. Я там вопил: "Что это за упражнение!" Конечно, упражнения были разными".

Время шло. У МакИлиарги и Гэмбла не было никакой связи с "Ванкувером". Постепенно они стали понимать, какова была главная цель этого проекта.

"Не думаю, что я особенно волновал "Кэнакс". Им просто было нужно, чтобы их вратарь поехал туда", - говорит Гэмбл. "Думаю, что они хотели, чтобы я получил некий опыт, Но главное, им было нужно, чтобы у них были постоянные контакты с Федерацией Хоккея России".

Методы, практикуемые в России, не работали в Ванкувере. Во-первых, условия в Москве были спартанскими по сравнению высокотехнологичной инфраструктурой "Кэнакс". Для игроков "Ванкувера" и других команд НХЛ, карьера профессионального спортсмена подразумевала некую жизнь вне хоккея: общение с семьей, друзьями, возможность отвлечься, переключиться на что-то другое. Такую роскошь хоккеисты из Восточной Европы себе позволить не могли.

"Мы были у них, посмотрели на то, как они живут. Даже женатые ребята жили в общежитии, все ели вместе", - говорит МакИларги. "У наших ребят было намного больше свободы. У них этого не было. Им говорили, что они должны делать, и они делали это".

Пока Гэмбл умирал на предсезонке, МакИларги ближе знакомился с Тарасовым. Он узнавал его, прежде всего, как человека, а не тренера. Тренер Тарасов был абсолютным тираном. Как человек, Тарасов был восхитителен. МакИларги узнал это во время классического русского времяпровождения с одним из самых популярных людей страны. Водка частенько была под рукой. Где бы МакИларги не появлялся с Тарасовым, было ясно, что рядом с ним великий человек.

"Он был королем в хоккее и в спорте в то время", - вспоминает МакИларги.

Пару раз два тренера расслаблялись в известных русских банях с вениками. Однажды к ним присоединился и Гэмбл, но у голкипера остались не лучшие воспоминания о банях.

"Принесли веники, намочили меня и стали хлестать меня и Джека. Джек был первым, я слышал, как он кричал. Я думаю, что там происходит? Мне говорят, что это полезно", - смеется Гэмбл. "Интересный был опыт".

Тарасов также гостеприимно встречал год спустя самого Гриффитса и Куинна, когда они приехали в Москву, чтобы попытаться заполучить Ларионова и Крутова. С ними был канадский сенатор Рэй Перро и этот визит дал результат. Летом 1989 года легендарный вратарь Владислав Третьяк побывал в Ванкувере. Через несколько месяцев Ларионов и Крутов были уже в НХЛ.

Ларионов и Крутов дебютировали в НХЛ 5-го октября 1989 года. Ларионов провел в НХЛ 14 сезонов, выступая за "Ванкувер", "Сан-Хосе", "Детройт", "Флориду" и "Нью-Джерси". В 2008 году его включили в Зал Славы хоккея.

Крутов отыграл в НХЛ только один сезон 1988/89. Потом он еще 6 сезонов играл в Швейцарии и Швеции.

Поездка Гэмбла и МакИларги позволила им сравнить образ жизни по разные стороны "железного занавеса". У Гэмбла много примеров.

"Я взял с собой 8 пар "Levi’s 501", - вспоминает Гэмбл. "Рядом с гостиницей я их продал. На черном рынке это был ходовой товар. Им были нужны такие джинсы. Так я меня появились еще деньги помимо командировочных. Было заметно, как усиливается влияние Запада, даже в раздевалке. Атмосфера была очень подавленной, но чувствовалось, что скоро что-то произойдет. Так и случилось через несколько лет".

В России два канадца не ограничивались только хоккеем. Чем дольше они жили там, тем лучше они узнавали этот уникальный мир, о котором люди с Запада только слышали. Ближе к завершению их командировки в Москву, они стали свидетелями того, как западная культура проникает в Россию. В Советский Союз приехал с историческим шестидневным турне певец Билли Джоэл.

МакИларги был на одном из его трех московских концертов.

"Уникальная вещь. Там таких концертов было немного", - рассказывает МакИларги. ""Когда люди начали вставать и танцевать, солдаты заставляли всех садиться. Мой опыт общения с людьми был очень приятным. Люди были добрыми и всячески мне помогали".

После своих приключений в России Гэмбл провел отличный сезон в ИХЛ (23-9-4) и в "Ванкувере" (2-3-0). Предсезонка в России ему помогла. Его опыт пребывания в другой стране помог ему и после того, как он завершил свою карьеру в хоккее.

В 1996 году он закончил играть в ИХЛ и стал работать в нефтяной компании "M-I SWACO" из Техаса. Он объездил весь Ближний Восток, три года жил в Ливии, что стало для него даже большим культурным шоком, чем командировка в Россию.

Гэмбл решил уехать из Ливии вскоре после того, как в Афганистане, во время операции "Несокрушимая победа" в провинции Хелманд, погиб его сын капрал корпуса морской пехоты Гарретт Гэмбл.

Далеко не все хоккеисты устраиваются так в жизни после хоккея, как Гэмбл, выросший в канадской провинции Новая Шотландия. Возможно, облегчить этот переход к другой жизни помогло ему приглашение "Кэнакс" "съездить на учебу за рубеж".

"В то время я был рад уехать оттуда, потому что там мной были недовольны", - рассказывает Гэмбл. "Я много думал о той поездке. Вспоминал свои ощущения в Москве. Эту поездку никогда не забудешь, несмотря на то, что это было давно. Мне очень повезло, что я поехал туда с Джеком МакИларги. Он уникальный человек, очень любит хоккей, Думаю, что он там многому научился, просто разговаривая с тренерами и наблюдая за тренировками".

Через два года после того, как МакИларги и Гэмбл вернулись в "Ванкувер", завершилась холодная война и в НХЛ хлынула целая волна российских игроков.

Подходящая концовка длительного процесса, частью которого стала в некотором роде авантюристическая поездка двух канадцев в Россию.